Любовь пройдет. Обманет страсть.
Но лишена обмана
Волшебная структура таракана.
Николай Олейников
Наверное, большинство зрителей, попавших в пространство арт-проекта «Послание насекомых», и не подозревают, что они невольно оказались в роли героев знаменитой детской книги советского писателя Яна Ларри «Необыкновенные приключения Карика и Вали», которая вышла еще в тридцатых годах прошлого века. Там дети случайно выпивают таинственный раствор профессора Енотова, превращаются в крошечных человечков и верхом на стрекозе отправляются в захватывающее и опасное путешествие в мир насекомых, точнее, вселенную, где затеряны не они, а мы, люди. А ведь именно таким взглядом – не сверху вниз, а снизу вверх, хорошо бы оглядеться на выставке, где несколько десятков молодых приморских художников объединились, чтобы попытаться разгадать послания насекомых, которым миллионы лет – и насекомым, и посланиям. Редкий шанс почувствовать себя великим Жаном Анри Фабром, автором волшебной книги «Жизнь насекомых», поклонником бабочек, последователем скарабеев и учеником скорпионов.
Эта фантастическая, веселая и дерзкая выставка привлекательна не только количеством авторов, но и разнообразием жанров и художественных техник – здесь собраны живописные и графические работы, фотографии, каллиграфия, инсталляции, скульптуры, горячая эмаль, батик…
В общем, как сказал еще Пушкин: «Мое собранье насекомых / Открыто для моих знакомых. / Ну что за пестрая семья!»
Конечно, поначалу выставка производит и вправду пестрое и хаотичное впечатление, но ведь это и отвечает ее духу, представьте, как если бы вас - размером с муравья - запустили в ближайший куст сирени, или обронили с дачного крыльца в траву. Страх и трепет, как заметил однажды философ-экзистенциалист Кьеркегор, погруженный в бездну одиночества, отчаяния и религиозного экстаза. А космос насекомых дает для этого все основания – он практически невидим, непознаваем, а главное – он был до и будет после нас.
Так об этом пишет поэт рыб и птиц, насекомых и растений Светлана Кекова:
«Вырастут лотосы, и плодоносным илом / вскормлены будут грифы в конце времён, / чтобы, как ангелы, стали парить над миром / бражник, стеклянница, парусник, махаон».
Разговор о художественных качествах того или другого автора, произведения, в данном случает едва ли имеет смысл. В конце концов, с точки зрения ученых прекрасный и запредельно инопланетный богомол ничуть не лучше мокрицы, что и доказывает картина Галактионова «Королева мокриц».
Выставка хороша тем, что в ней нет иерархии – каждый автор индивидуален, всякое насекомое уникально. Человеческий мир отражается в жизни насекомых, и наоборот – это, пожалуй, первое, что приходит на ум, когда пытаешься разгадать эти самые послания художников и насекомых.
В последние времена наиболее выразительно эту метафору реализовал в своем романе «Жизнь насекомых» Виктор Пелевин. Да и басни дедушки Крылова, даже если мы их и не помним, все равно определяют наши взаимоотношения с насекомыми. В большой инсталляции Рыжова среди иероглифов, тараканов и различных текстов вдруг натыкаешься на записку «Папа, вернись!» и уже готов зарыдать над останками таракана, как поэт-обэриут Николай Олейников: «Его косточки сухие /Будет дождик поливать, / Его глазки голубые / Будет курица клевать».
и ассоциациями. Это ведь только на первый взгляд сама тема выставки представляется довольно неожиданной и эксцентричной. Насекомые в человеческой культуре, в искусстве поселились давным-давно и стали ее символами - волшебными, магическими - начиная с древнеегипетских скарабеев до бабочек и стрекоз на полотнах художников Возрождения, и так вплоть до недавней скандальной выставки Яна Фабра, внука легендарного энтомолога, в Эрмитаже, где среди прочих экспонатов он представил мозаики из крыльев жуков-златок.
Ольга Асаевич, "Песни сверчков"
Ну а в культуре наших соседей, например, в Китае и Японии, цикады, бабочки, стрекозы, жуки, пауки, несть им числа, всегда были любимыми персонажами поэзии и живописи. В конце 18 века знаменитый мастер гравюры Китагава Утамаро издал «Книгу насекомых», которая в японском искусстве стала образцом художественного вкуса и поэтичности. А его учитель Торияма Сэкиэн написал к ней предисловие, где были и такие строки: «Теперь он заимствует у блестящего жука его сверкание и затмевает старую живопись, берет оружие у кузнечика, чтобы с ней сражаться, и, как дождевой червь, подкапывается под цоколь старого здания. Он старается проникнуть в тайны природы с чуткостью личинки, причем светлячки освещают ему путь, и не успокаивается до тех пор, пока не дойдет до конца паутины…»
https://vostokmedia.com/comment/aleksandr-lobychev/23-07-2017/hudozhestvennoe-sobranie-nasekomyh-ili-entomologiya-po-primorski
